Даю своё согласие на обработку персональных данных в соответствии с ФЗ от 27.07.2006 г. №152-ФЗ «О персональных данных» на условиях и для целей, определённых в Политике.
Найк Борзов: В России есть только шансон, даже рэп — это блатняк с драм-машинкойВ интервью Порталу 66.ru музыкант рассказал, чего ждет от концерта в Екатеринбурге, где не был два года, почему российские музыканты не зарабатывают в iTunes и что нужно делать, чтобы жизнь не превращалась в болото и скучную, убивающую историю.
Найк Борзов: В России есть только шансон, даже рэп — это блатняк с драм-машинкой
В интервью Порталу 66.ru музыкант рассказал, чего ждет от концерта в Екатеринбурге, где не был два года, почему российские музыканты не зарабатывают в iTunes и что нужно делать, чтобы жизнь не превращалась в болото и скучную, убивающую историю.
Не часто балующий поклонников выступлениями Найк Борзов приезжает в Екатеринбург: 12 октября в «Доме печати» он представит новую пластинку «Молекула». Это акустический альбом, для которого музыкант переписал свои главные хиты, кое-где добавив настоящие оркестровки, а также изменив манеру исполнения. Альбом состоит из двух частей и содержит не только нетленки вроде «Маленькой лошадки» или «Верхом на звезде», но и новые композиции — такие как «Ева».
В преддверии концерта в уральской столице Найк Борзов поговорил с журналистом 66.ru о рок-музыке, политической пропаганде и саморазрушении.
— Новый альбом хоть и акустический, но получился довольно драйвовым. Так и задумывалось?
— Ну, я вообще парень странный и не люблю делать так же, как делают все остальные. Может быть, поэтому альбом звучит так оригинально и бодро, несмотря на то что является полностью акустическим — без барабанов и электрических инструментов. Да, скажу, что это именно так и было запланировано.
— Вы не были в Екатеринбурге два года, чего ждете от концерта и от уральских поклонников?
— Жду всех любителей качественной, нетрадиционной музыки, всех, кто любит в ней драйв и содержание. Публика в вашем городе разбирается в музыке, и вообще у вас много всего интересного происходит, и те, кто интересуется этим, честно говоря, немного избалованы, и этим екатеринбургские слушатели отличаются от остальных. А так — везде все люди одинаковые.
— Изменилась ли ваша публика за 20 лет? С учетом того, что сейчас 90-е, можно сказать, возвращаются вместе с модой на андеграундную музыку, ходит ли на ваши концерты больше молодежи?
— На самом деле никакого изменения нет, на концертах всегда есть люди разных возрастов — от подростков до взрослых.
— В одном из интервью вы сказали, что российский слушатель до сих пор не готов платить за музыку, хотя с развитием таких сервисов, как, например, iTunes, дело немного изменилось. Вы против того, чтобы люди слушали музыку бесплатно?
— Мне все равно, я выкладываю свою музыку и в открытый доступ, и на платные платформы, и выпускаю ее на разных физических носителях. Я сам покупаю музыку, и в iTunes, и на виниле.
На самом деле российским музыкантам сложно заработать на том же iTunes: ну, 6 тыс. руб. в год — это так, мертвому припарка. Дело в том, что российского iTunes на самом деле нет. Здесь мы считаемся страной третьего мира и сначала платим египетскому или турецкому отделению сервиса, они уже платят какому-то европейскому, а тот, в свою очередь, — уже американскому. То есть больше половины заработанных в iTunes денег мы платим трем странам.
Найк Борзов прославился благодаря песням «Лошадка», «Три слова» и «Верхом на звезде», которые в конце 90-х и начале нулевых кричали практически из каждой колонки. Сам музыкант признался, что совершенно не парится насчет исполнения в пятитысячный раз одной и той же песни — если люди это любят, то почему нет? «Мне нравится, когда люди радуются и получают удовольствие. И когда им это нравится, они дают в ответ столько положительных эмоций», — заявил он порталу The Question.
— Вы как-то заявляли, что рок еще не мертв, но уже не развивается. Вы имеете в виду целое музыкальное направление или российский рок?
— Скорее, это в целом про российский рок, без привязки к городу — Екатеринбургу, Москве или Санкт-Петербургу. Вообще в городах что-то происходит, но это все локально, никуда не выходит дальше, максимум — это «Наше радио».
— С чем это может быть связано? С нежеланием развиваться?
— Всегда всё связано с человеческим фактором и тем, что не дает посмотреть дальше собственного носа. С этим связана и монополизация какого-то одного направления в музыке, которое только и культивируется, из-за чего людям кажется, что ничего больше и не существует. У нас в России как будто есть только шансон, даже на «Нашем радио» крутится, по сути, шансон.
Рок-музыка в нашей стране вообще немодная. Но это не из-за того, что этой музыки нет, а из-за того, что нет возможности ее преподнести и показать. Для нее нет блюдечка с голубой каемочкой. А вот для безумной попсы, шансона и рэпа (который в нашей стране — тот же «блатняк», только с драм-машинками) — есть.
— Недавно Свердловский рок-клуб отметил свое 30-летие, и концерт получился предвыборным: ведущие, постоянно призывающие голосовать «за наших», поздравление губернатора Евгения Куйвашева со сцены, премьер-министра Дмитрия Медведева — письмом… При этом музыканты заверяли, что не имеют к политике никакого отношения. Вы бы согласились участвовать в подобном? И вообще, на ваш взгляд, может ли рок-музыкант быть политически активным?
— Если бы мне предложили в таком участвовать, мое отношение к этому было бы, мягко говоря, не очень лестное. Но человек в принципе имеет на все право, поэтому поступает в меру своих принципов и заморочек. Это все индивидуальные истории, и каждый делает все, как он чувствует и считает правильным.
— Я не голосовал, это бессмысленное занятие и трата времени. Но для меня не было удивительным то, кого народ выбрал. Я знал, что так оно и будет.
— В одном из последних ваших интервью прочитала фразу, которая меня зацепила: «Смысл жизни людей в том, чтобы созидать, а не в том, чтобы выживать. В то же время саморазрушение — необходимая вещь для того, чтобы чувствовать какой-то бит, быть на грани. Саморазрушение для меня — это естественный процесс». В чем проявляется это саморазрушение? Что оно для вас значит? И не боитесь ли вы, что это может быть какой-то пропагандой для ваших поклонников?
— Я, конечно, не имел в виду наркотики. Саморазрушение — это когда ты постоянно ломаешь свой собственный мир. Когда рушишь то, чего достиг, и добиваешься этого снова. Потому что если этого не делать, то жизнь превращается в болото, какой-то конвейер, скучную, убивающую историю.
А когда ты живешь на острие лезвия, на эмоциях, сам для себя создаешь такие качели, тогда просто некогда скучать. Ты постоянно находишься в борьбе с самим собой и какими-то фактами. Это и есть саморазрушение, провокация самого себя, когда ты не жалеешь себя любимого, накрывая пледиком на уютном диванчике перед телевизором с пивком, а пробиваешь головой очередные преграды. Просто потому что тебе это нужно. Понимаю, что кому-то действительно хватает сидеть перед телевизором с пивом, и мне это не чуждо, но это не мой смысл жизни.
— Где людям искать стимулы, чтобы жить так, постоянно бросая вызов? В книгах? Кино? Песнях?
— Во всех мелочах жизни, практически ничего не значащих для других. Это может быть всё что угодно: и музыка, и встречи с любимыми… Из этих маленьких зацепок и состоит наше счастье. Я давно заметил: чем больше даешь — тем больше получаешь. Это интересно и парадоксально. Я вообще люблю парадоксы и этот хаос, из которого и состоит наша жизнь. Надо просто уметь ценить то, что есть, как мы могли это делать в детстве.
