Завершается история, как и полагается громким франшизам, с помпой: под набат всенародной революции, с вдохновенными речами и героями, павшими смертью храбрых. Слабеющий Капитолий бьется в агонии, но его предсказуемый конец интересен меньше, чем расстановка сил в рядах повстанцев. Кое-кто еще припомнит первый фильм про охотницу из дальнего дистрикта и подростков, крошивших друг друга в глухих лесах. С тех пор поменялись не только локации. Вместо деревьев — подземелья бункера. Содержание заискрилось прямо актуальнейшими вопросами про идеологическое противостояние и телевизионные войны, которые ранят почище, чем старая добрая картечь. Поговорить на недетские темы авторы большие любители, остается только собрать все это многословие в удобоваримую картинку.
| |
|---|
| Значительная часть фильма проходит под землей в военных убежищах, где восставшие готовятся к битве за демократию. |
И четвертый фильм не сплоховал по части экшена. Предыдущую «Сойку» справедливо упрекали в затянутости действия. Такое случается, когда повествование режут на части и скармливают публике с интервалом в год. В этот раз все снова начинается с воды: два претендента на сердце Китнисс определяют свою роль в любовном треугольнике, мятежники пляшут почему-то под ирландскую музыку, нагнетая атмосферу хоббитовской беспечности накануне решающей схватки со злом. Но вскоре сюжет берет себя в руки и начинает радовать крутыми поворотами. Сойка вдруг решает, что больше не хочет быть виртуальным символом революции и просто обязана убить Сноу — авторитарного патриарха Капитолия. С этой миссией она направляется в столицу, и вот тут разворачивается настоящая динамика в духе лучших моментов «Голодных игр». Фонтаны чернильной жидкости, атака канализационных мутантов-каннибалов, изощренное дизайнерское творение Тигрис (мы соскучились по костюмам Панэма за полфильма в спартанской обстановке военного дистрикта не меньше манерной Эффи) — все это щедро бросается на развлекательный фронт.
| |
|---|
| Голодные игры продолжаются на улицах Капитолия: заминированное поле и ловушки на каждом шагу превращают революцию в приключенческий квест. |
На фронте идеологическом между тем разгорается виртуальная битва умов. Границы реальности расползаются настолько, что бедный повредившийся в уме Пит, вспоминающий, какой цвет у него любимый, остается чуть ли не голосом здравого смысла. В лучших традициях диалектики тиран Сноу в какой-то момент выглядит пацифистом, лидер повстанцев Альма Коэн оборачивается циничным манипулятором, а Китнисс — марионеткой в чужой игре. И этот интеллектуальный треугольник гораздо живее любовного, который болтается лишним грузом в сюжете, закрывая лакуны между экшеном. К счастью, Пересмешница слишком увлечена делами восстания, чтобы разбираться — кто ей больше нравится: блондин или брюнет.
Хотя без глупостей не обходится, актерские работы сглаживают многие шероховатости. Дженнифер Лоуренс, пришедшая во франшизу без громкого имени и узнаваемого лица, выдерживает противостояние не только с героями Дональда Сазерленда и Джулианны Мур, но и с самими актерами. Ее персонаж правдоподобен даже в неумении сыграть революционный символ в агитационном ролике. Образ не умеющей быть неискренней девушки пришелся актрисе как раз впору. Впрочем, раздражающих персонажей почти нет даже среди второстепенных героев. Прекрасный кастинг и дизайнеры делают свое дело, вытаскивая картину из сюжетных проволочек. Держит темп и однофамилец исполнительницы главной роли — режиссер Френсис Лоуренс, отступать ему приходится разве что перед требованиями жанра — всего этого камуфляжа подросткового блокбастера в виде спасения котов и пронизанной лучами листвы в финальных кадрах.
| |
|---|
| Приемы Сноу — информационную блокаду — перехватывают оппозиционеры. Действуя зеркальными методами, они едва не приходят к учреждению новых Игр. |
«Голодные игры» — тот случай, когда кино пытается говорить с подростками на взрослые темы и со взрослыми через мироощущение подростков. Насколько им это удается, можно судить по кассовым сборам — совокупно три фильма заработали больше двух миллиардов долларов. И этот результат нельзя списать только на всенародную любовь к антиутопиям: любая фантазия пробивает свой путь к зрителю какими-то интимными эмоциями. В случае «Сойки» этими личными переживаниями становятся даже не пафос революционной романтики, а какие-то искренние на глубинном уровне мысли об эмансипации личности и умении быть в согласии с собой. Борьба Китнисс не укладывается в рамки социального протеста, ее главная функция — столкновение с навязанными ролями. Бунтовщица, лицемерка, защитница угнетенных, авантюристка: все вместе и ничего из этого, поэтому в финале неожиданно — и предсказуемо — стрела летит не в ту — и в нужную — сторону. Противоречия логичны, потому что реальность подвижна, а выбор нужно делать так, чтобы оставалась свобода действий. Это история взросления, и завершается она на том, как подростковый бунт разрешается спокойствием и согласием.
| |
|---|
| Последние кадры возвращают к самому началу, в эпоху до Голодных игр, когда лук использовался для охоты вместо войны. |