Боюсь, что следующий фильм Тарантино посвятит геям. Или, в лучшем случае, инвалидам. Ибо линия толерантности в творчестве Квентина набирает и набирает обороты. Прошлый его шедевр, «Бесславные ублюдки», воспевал богоизбранный народ в непривычном свете. «Джанго освобожденный» тоже поет. На этот раз — про негров.
Беглый раб Джанго волей случая поступает в услужение… простите, идет в напарники к матерому киллеру в исполнении блистательного Кристофа Вальца. Герой Вальца циничен, хладнокровен, умеет стрелять без промаха, упрека, фальши и сожаления. Тем и живет. У освобожденного Джанго свои мотивы: надо спасти из рабства жену, и вольный стрелок охотно соглашается ему в этом помочь.
Действие разворачивается на фоне рабовладельческой Америки во времена далекие, еще до войны за независимость и всеобщей политкорректности. Негры здесь — живой товар, сродни дичи на рынке. Их можно покупать, продавать, брать в аренду, за них можно торговаться, их охотно пускают в расход и жизнерадостно скармливают собакам.
Натурализм многих сцен не то чтобы потрясает, но слабонервных заставляет ловить спазмы в области горла. А по-другому и никак: времена такие, никому не легко.
Несмотря на общую брутальность, «Джанго освобожденный» — кино политкорректное до мозга костей, но не до приторности. Вечные ценности, типа свободы, равенства, гуманизма и всепоглощающего человеколюбия, тут поданы так, как будто их в мире нет. А надо бы, чтоб были.
Свобода через кровь, равенство через горы трупов — так в воображении Тарантино выглядит борьба за независимость. Причем автор не морализирует почем зря, а через набор натуралистичных и противоестественных сцен подводит к этому зрителя час за часом, минута за минутой. Он не идеализирует черную расу, не выставляет их богами, но с какой-то небывалой точностью и объективностью приводит нас к выводу, что это таки люди, и обращаться с ними аки со зверьми дикими — негоже.
В противовес неидеальным, но несчастным неграм выступает белая раса. Представители которой за редким исключением показаны конченными мразями и бесславнейшими ублюдками. Вот бородатый старик под чтение библии полосует кнутом крестьянку молодую. Вот сподручные Лео Ди Каприо разрывают неугодного негра собаками в клочья. Вот отморозок с содомическими наклонностями примеряет раскаленный нож к детородному органу главного героя. И вывод о белой расе напрашивается как бы сам собой: вроде, и превосходство. Но какое-то скотское, животное, первобытное.
Крепостное право, по Тарантино, это не основа штатовского капитализма, а древнейшая и гнуснейшая форма доминирования одного вида над другим. Доминирование вида варварского над видом сирым. Белые люди в фильме — помесь неандертальцев с людьми Нового времени. В окружении изящных барельефов и художественных полотен они устраивают гладиаторские бои с реками крови, а светлые перчатки на руках не мешают отдавать команды «фас» дрессированным собакам.
Жестокость главного героя по отношению к узурпаторам в этом свете не удивляет. Бунт черных, пока еще вялый, одиночный, не набравший силу девятого вала, — это бунт беспощадный, но осмысленный. Все в духе слогана фильма про «Они забрали его свободу. Он заберет у них всё».
С особой силой эта формулировка заиграет в последнем акте картины, где будут чисто тарантиновские реки крови, взрывы, погони, перестрелки. Все вместе радикально меняет достаточно медлительный темп повествования и сильно выбивается из канвы первых трех актов с растянутым, неспешным, местами смачным и углубленным развитием сюжета. Тарантино есть Тарантино.
Зато в самый раз — актерский состав. Жаль, вот тут специалисты по кастингу волей-неволей поставили белых над черными. Как бы хорош ни был Джанго в исполнении малоизвестного Джейми Фокса, как бы ни была правдоподобна и трогательна его супруга, но белые актеры переигрывают их на раз. А на два — оттягивают все внимание на себя. В первую очередь это, конечно, Вальц.
Вальц, Вальц, Вальц. С его сотней блуждающих по лицу улыбок, с десятками масок, сменяющих одна другую; с медоточивым голосом, враз получающим металлические нотки и снова превращающимся в патоку. Немец — гениальная находка и украшение всего фильма. И так уже вторую картину подряд.
Идеальную пару ему составляет Леонардо Ди Каприо, который с годами раскрывает все новые и новые грани своего недюжинного драматического таланта. «Джанго» показал, что и распоследнего подонка ему изобразить под силу. Да такого, что ты ему волей-неволей симпатизируешь. Хотя изверг, вроде как. Но чертовски харизматичный!
Только ради пары Лео — Вальц стоит сходить и посмотреть «Джанго». Поклонникам своеобразного творчества Тарантино идти в обязательном порядке, всем остальным — в принципе, тоже. Противопоказания — индивидуальная непереносимость фильмов Квентина и излишняя чувствительность к демонстрации крови. Ее тут — реки.
В остальном — отличный фильм с мощной социо-исторической основой и вечными ценностями, в многонациональном государстве акутальными как никогда.
| |
|---|
|
|