В своё время она получила «Оскар» как лучший киносценарий. Перенести легендарную постановку на омскую сцену взялся польский режиссёр Анджей Бубень. Здесь он нашёл
и своего Моцарта (Игорь Костин), и своего Сальери (Михаил Окунев).
— Спектакль идёт больше трёх часов. Это серьёзная работа даже для зрителя, не говоря уже об актёрах. После премьеры, в десять часов вечера, мы хотели записать интервью с вами, но в театре по-прежнему шла работа. Сколько времени занимали репетиции, 24 часа?
— С Анджеем непросто работать, но всегда интересно. У него есть и филологическое образование, и музыкальное, много всего. Он имеет большой опыт работы режиссёром, фактически руководил театром в городе Торуни, в Польше, создал очень значимый международный фестиваль. И у него очень высокая планка требований к актёрам, ко всей постановочной группе. Работали мы достаточно долго. В последние дни перед премьерой это выглядело так: утром прогон 3,5 часа и вечером столько же.
| |
|---|
— Ваш герой Антонио Сальери не выдуманный, а настоящий, живой человек. Хотелось ли вам понять, каким он был, восстановить справедливость?
— В любом случае при работе над исторически достоверным материалом ты изучаешь реальные вещи и события. Но эта пьеса — исповедь, точка зрения одного человека на мир. И то, что показано на сцене, создало воображение этого человека. Мы знаем, что Антонио Сальери попал в психиатрическую больницу, где практически и закончил свою жизнь. Какие образы приходили ему в голову тогда, не известно. Сиделки, которые находились с ним рядом, говорили, что у него была навязчивая идея: «Я убил великого композитора». Об этом писали в газетах того времени. И люди, сопоставляя информацию с тем, что слышали ранее, думали, какого великого композитора он мог убить? Разумеется, Моцарта! Ведь ещё давно поговаривали, что его кто-то отравил. И эта версия положила начало сюжету одной из пьес в цикле «Маленькие трагедии» Пушкина «Моцарт и Сальери». А Шеффер переосмыслил историю. Его герой исповедуется в том, что он это сделал, но было ли так на самом деле, и как могло произойти — доподлинно не известно.
| |
|---|
— То есть убить можно не только физически, например, ядом, но и другими способами?
— Да. Мне, например, очень интересно, почему человек, который не убивал другого, раскаивается в его смерти? Мы живём в окружении людей, и наши отношения влияют на жизнь друг друга. Бывает так, что мы помогаем отправиться кому-то на тот свет, даже не осознавая. И в конце жизни мы можем сказать: «Вот этому я помог, а перед этим очень виноват». В принципе, вся эта история о человеческих взаимоотношениях. «Почему люди относятся к друг другу так, а не иначе, понять всё-таки трудно. Океан человеческий самый удивительный, бездонный и непознаваемый» — я цитирую слова другого своего героя, профессора из спектакля «Искупление». И это касается не только великих музыкантов, писателей или художников. Отношения между простыми людьми бывают ещё более объёмны, запутаны, удивительны. Поэтому пьеса касается всех. Здесь есть много универсальных вопросов: «Почему мы так поступаем друг с другом?», «Почему мир так устроен, что для того, чтобы продвинутся немного вверх, нужно через кого-то переступить, кого-то унизить?».
| |
|---|
— Для каждого из своих героев вы находите добрые слова. Что вы скажете по поводу Антонио Сальери?
— Мне ужасно симпатичен этот человек! Он абсолютно живой, поэтому и не может быть идеально хорошим, стерильным. В нас бушует столько страстей, что мы иногда просто не можем совладать с собой: завидуем, хитрим, воюем друг с другом. Но не все могут раскаяться так, как раскаялся Сальери. И я думаю, что если бы мы все это делали, то мир стал бы более гармоничным.
— Музыку Моцарта автор пьесы Питер Шеффер называет «блистательной, законченной и совершенной», а произведения Сальери «безжизненными царапинами на бумаге». Вы согласны с этими оценками?
— Это тоже штамп. Сальери был великим композитором, недаром в своё время его ставили даже выше Моцарта. Он большой мастер. Просто ему довелось жить в одно время с гением.
| |
|---|
— Многие актёры сами ставят спектакли в качестве режиссёров, создают свои собственные театры, набирают учеников. Вы этого не делаете, почему?
— Наверное, просто не умею. Я даже завидую ребятам, у которых это получается, но я так не могу. Если я занимаюсь ещё чем-то, мне кажется, что краду у себя время, которое мог бы отдать делу, которым мне по-настоящему хочется заниматься.
Материал подготовлен омской редакцией газеты «Ва-банкЪ».