В гости к порталу Om1.ru пришёл журналист, блогер и писатель-криминалист Виталий Ганнащук, который занимается исследованием омской преступности. На волне популярности сериала «Слово пацана» все узнали о молодёжных уличных группировках, буйствовавших в Казани конца 80-х. Было ли что-то подобное в Омске?
— Ваша книга «Бандиты 90-х в наши дни» — более полный обзор криминальной жизни в Омске. Тема довольно специфическая: с одной стороны, все наслышаны о жизни того времени, с другой — на самом деле мало что известно. Откуда у вас появился интерес к криминальной теме, как добывали информацию и не боялись ли?
Я работал в издательском доме Триэс фактически судебным репортёром — освещал судебные хроники, писал про криминал. В 2011 году я писал объёмный репортаж «Последний приговор эпохи лихих 90-х». Он фактически был посвящён криминальному авторитету Спиридонову, которого приговорили к лишению свободы, назначив приличный срок. Тогда же мне предложили написать обзорную статью, касательную организованных преступных групп. Предполагалось, что я напишу её за две недели, в итоге ушло месяца три. Я ходил в пушкинскую библиотеку, но почти никакой информации не нашёл. Тогда обратился к бывшим милиционерам, юристам, но опять ничего. В итоге статью я всё-таки написал, но её не опубликовали. Основной причиной было то, что это опасно.
Мне не хотелось выкидывать свой материал в мусорное ведро. Тогда у меня появилось желание попробовать себя в новом амплуа и сделать нечто большее. Так и родилась книга «Бандиты 90-х в наши дни». На всё ушло около пяти лет.
— Откуда брали всю информацию, какие были основные источники?
Были официальные и неофициальные источники информации. Приходилось искать документы, материалы уголовных дел. Они сейчас имеются только в омском областном суде, есть еще отдельные архивы, откуда можно вытаскивать репортажные детали, скажем так, воспоминания участников преступных групп. Но, к сожалению, таких материалов мало.
Есть еще интересный момент — к настоящему времени почти все материалы уголовных дел уничтожены. Это порождает большую проблему для журналистов, общественников, которые занимаются историческим расследованием: приговоры в судах общей юрисдикции остаются, но там лишь сухие факты.
— Учитывая, что тема скрытая, Вы говорили, что статью не опубликовали из-за того, что это опасно. Вы сами сталкивались с угрозами?
Непосредственно с книгой проблем не было. А вот со мной возникло несколько острых эпизодов. Первый, когда меня обманным путём выманили на встречу в офис на Щербанёва. Человек позвонил, сказал, что может рассказать очень интересную историю из 90-х. По факту я зашёл в гости и мне сделали предъяву. Мол, я написал статью про их друга, что он «косит под блатного». Я даже не понял в чём там претензия. Оказывается, я неправильно выразился — он не косит под блатного, он и есть блатной. В общем минут 40 мы разговаривал и сошлись на том, что я эту статью уберу. Дело по сути закончилось ничем — я потом этот материал актуализировал, немного переработал, фотографию опубликовал, но имя и фамилию того человека убрал. Вот такая интересная у них субкультура.
Еще от одного человека были угрозы убийства. Он полгода писал, что расчленит меня и моих родственников. Я обратился в следственный комитет, он приехал из другого региона, где работал, в Омск, дал показания и этим все закончилось. Уголовного дела не было, но за свои шуточки он заплатил тысяч 30–50.
— В России сейчас новая волна интереса к криминальной теме 80–90-х годов. Все обсуждают сериал «Слово пацана». Вы его смотрели?
Да, я смотрю. Скажем так, если выражаться молодёжным языком, то у меня в голове всплывают флешбэки и сериал напоминает два отрезка в моей жизни. Первый — вторая половина 90-х годов, когда я сам был школьником. У нас, конечно, таких группировок не было, но элементы можно усмотреть. Я учился в школе №76, её иногда с юмором называли общекриминальной. Те ребята вымогали деньги. Приходили в школу прямо толпой, заходили в раздевалки и вытаскивали всё подряд, инициировали драки. Некоторые из тех, с кем я учился, очень напоминают тех, кто на экране.
Второй схожий период в моей жизни был в 2009 году, когда я служил в армии на космодроме «Плесецк». С одной стороны, у нас был очень маленький уровень боевой подготовки, с другой — на фоне этого вырастал пласт криминальных ритуалов. Главной целью было выйти на вершину социальной пирамиды.
Когда начал смотреть сериал «Слово пацана» и сопоставлять с моими отрезками жизни, обратил внимание на мимику, жесты, позы, интонации в разговорах. Одно и то же. Меня это сильно поразило. Интересные актёры, как будто у них был соответствующий жизненный опыт, не знаю как они в себя это впитали.
 |
|---|
— Сериал построен на документальной основе и рассказыает о феномене подростковых банд в Казани в конце 80-х. Если брать Омск, было ли у нас что-то подобное, насколько распространены были группировки, которые концентрировались в районах и держали в страхе местных жителей?
Все группировки можно было делить по двум критериям: первый — территориальный. Их называли в честь улиц, например, в амурскую группировку в основном входили ребята из Амурского посёлка, их было очень-очень много, 150–200 человек. Химиковская группировка — парни, которые находились на улице Химиков или рядом, Горячевские — на улице Горячева.
Второй критерий — принцип лидера, сильного человека. Группировка называлась по кличке условного руководителя. Например, был криминальный авторитет Сергей Моисеенко (Моисей), соответственно, была Моисеевсеея группировка. Ещё один авторитет — Олег Спиридонов — они назывались Спиридоновские.
— Группировки формировались в поздние годы СССР или это уже 90-е?
С точки зрения практики, это скорее вторая половина 80-х и начало 90-х. Мы можем предполагать, что были ещё какие-то монолитные структуры, но они потом в судах не доказывались.
— Сериал показывают на примере формирования подростковых уличных группировок. Особенность в том, что все местные жители в курсе, что это чья-то территория. У нас было такое?
Я не слышал, чтобы группировки сильно терроризировали мирных жителей. В сериале да, они занимались мелким рэкетом, видимо их привлекал сам культ насилия, но при этом у них не было масштабных целей именно в 80-е годы создавать свой бизнес. Если взять омские группировки, то они в большей степени делали акцент на обогащение. Ну и, конечно, страдали социально-активные люди, было много убитых прдпринимателей. Это факт.
— То есть у нас феномен этот был, но не в такой степени, как в Казани.
В 60–70-х годах в Казани происходила урбанизация, многие ребята из деревень приезжали в город и пытались самоутвердиться. Прежде всего с помощью драк. Мы можем параллель проводить с другими городами, находить элементы той субкультуры, но у нас [в Омске] это было не так гипертрофированно. У нас если говорить о масштабах, то на учёте состояло порядка 7 тысяч человек. Одновременно действовало примерно 12–14 преступных группировок, но у них цели и задачи были несколько другие. А в Казани было больше 140 группировок. Ну вы представьте: 12 против 140. То, чем занимались, омские группировки — казанские начнут активно заниматься в девяностые. В сериале мы этого практически не видим.
— А в школы такая преступность проникала?
Отдельные уголовные дела такие были, но мало, около 5–7. Они могли в школу забраться, украсть шторы, могло быть покушение на изнасилование. На своем опыте, за всю свою школьную пору я ни разу не отдавал деньги, хотя наезды были.
У нас пацанами называли всех людей мужского пола. Но были понятия «лох», «лошара».
— А «стрелки» — это было привычное явление?
Такое понятие у нас тоже было, периодические раз в два месяца если кто-то кого-то оскорбил, то, если выражаться сленгом из 19 века, нужно было провести своеобразную дуэль. Мальчишки, которые конфликтовали, выходили на территорию, например, детского садика и выясняли отношения посредством кулаков и ног, обычно один на один.
 |
|---|
— У нас город иногда называют «красным», то есть под большим влиянием милиции. Это могло оказать влияние на уровень преступности?
Омск был закрытым городом, где формировались многие оборонные производства, соответственно, была высока роль милиции, ФСБ. На рубеже 80–90-х годов это привело к тому, что воров в законе у нас почти не было. Относительно легко ракскрывали многие преступления, во всяком случае то, что касалось рэкета, вымогательств. Но, с другой стороны, если посмотреть на статистику, то она тоже впечатляет, убийств было достаточно много.
Если мы пройдёмся по кладбищам, то увидим, что у нас не меньше 100 криминальных элементов было отстрелено, зарезано. На любом кладбщие есть бандитский уголок, как правило, это элитное место неподалёку от входа, где в могилах обычно 20–30-летние парни.
У нас достаточно много было нераскрытых убийств. Если говорить о раскрытых заказных, мне приходит в голову убийство директора «Росара» Багнюка. А так очень много недоведенённых до конца уголовных дел.
— Расскажите особенности омских группировок: где они концентрировались, на чём промышляли, кто были авторитеты?
Промышляли они главным образом одним и тем же — начиналось всё с купли-продажи алкоголя, потому что в самом конце 80-х годов он был в большом дефиците. Покупали по дешёвке, перепродавали дороже. Многих будущих криминальных авторитетов девяностых в конце 80-х судили за спекуляцию. Потом стал развиваться рэкет, плюс незаконный оборот оружия, и в зависимости от исторического периода криминальные структуры пытались быстро подстроиться к веяниям времени.
Говоря про особенности группировок, например, Химиковские одни из первых начали обращаться к наркотикам, курировали наркотрафик, также у них был эпизод, когда они чуть не изнасиловали женщину.
— Как боролись с этой преступностью, группировками?
Есть два способа: возбуждение уголовного дела и профилактическая работа. То есть сотрудники милиции отслеживали группы и устраивали на них облавы, фотографировали, делали заметки, что такой-то человек предположительно входит в такую-то группировку. Главной облавой был СКК Блинова, также спорткомплекс Омскоблавтотранс.
 |
|---|
— Возвращаясь к сериалу, многие его упрекают за романтизацию преступного мира. Как Вы считаете, это действительно так или это правда, которую нужно знать?
Романтизацию можно увидеть вообще в чём угодно. Когда я смотрел, у меня формировалось отторжение к конкретным героям. Сейчас они просто занимаются насилием, ходят с вечно разбитыми рожами, я не знаю, кто подобными вещами может вдохновиться. Сериал скорее учит тому, чего делать не надо.
— Предполагается, что насилие выйдет на улицы. В сетях появляются ролики, где дети, насмотревшись, во дворах устраивают свару. Как Вы считаете, действительно ли экранное насилие и криминальная эстетика может породить уличное насилие сейчас?
На мой взгляд, прямой причинно-следственной связи нет, потому что образцы для негативного подражания можно найти где угодно. Тем более у нас уже снимали подобные сериалы, например «Бригада». Я не помню, чтобы сериал привёл к ренессансу организованных преступных групп.
